Четыре ступеньки. Прыжок!

Хлоп! Это уже дверь подъезда. Налево? Направо?

Налево – тяжелая железная калитка, забор в сером цементе, тихая, знакомая с детства, улица. Направо – палисадники, цветник, дивное дерево, растущее почти параллельно земле. Чудо природы, мечта детишек, на аттракционы ходить не надо.

И кирпичная тумба впереди. Тумба-клумба, где когда-то стояла гипсовая пионерка, трубившая побудку. Сломали, сволочи, жалко!

Налево? Налево!

…Сто-о-ой! Стой!

Фу ты, упрямый! Зато все правильно, чудес не бывает! Двадцать шесть лет и полтора месяца – не шутка. Контроль и управление? Почти никого, процентов десять-пятнадцать. Только сейчас сообразил, кто я и где. 27 июня 1978-го, Погружение длится около сорока минут, я только вышел из дома, перед этим позвонил Хельги… Выходит, «Новый-1» не так и хорош? Вспомнить хоть, что я делал тогда, 27-го…

…Может, уговорю? Не любит Хельги экспедиции – и в колхозы-совхозы не ездит, чуть что, сразу справка. Это мы кровей правильных, рабоче-крестьянских. Песочин рядом с Харьковом, можно в любой момент домой смотаться, никаких проблем. Куда она собралась? В Алушту? Знаю эту Алушту, тоска зеленая, только по набережной и гулять. Туда-сюда, туда-сюда – как в тюряге.

Месяц без Хельги! Тоска! Письма идут так долго!..

…Интернет заводи, брат мой младший! И – никаких проблем. Только письма Хельги писала чуть ли не через день, а по Сети будешь получать от нее два послания в год. Почувствуй разницу!

Куда бежишь? А метро? Ишь, быстроногий! Ладно, беги, контроль и управление – десять процентов, ничего не сделать, можно лишь пребывать бесом вселившимся. Но почему бежим именно туда? Надо же, забыл, можно и через двор, угол срезать…

…Третий курс – аминь, сессия – аминь. Следующая, зимняя – ерунда, два экзамена всего, а вот летняя… Там же будет военка, мамма миа! Всю дорогу левой, отсекатель, отражатель, вспышка справа, зарин, заман, подполковник Пидник…

К-как?! И такой был? П-пидник, понимаешь! Да не дергайся ты, брат мой младший, военка в диплом не идет, супостатов сражать не придется, будешь майором запаса. Все – суета сует, кому он нужен, твой средний бал 5, 00 вкупе с красным дипломом? Бог ты мой! Оценки, военка… Неужели такое меня волновало?

…Жаль, с Херсонесом не вышло! Ничего, в следующем году поеду, переучиваться, правда, придется, я ведь «штыком» привык, БСЛ, лучший друг археолога-полевика. Землю – в отвал, Большую Саперную Лопату – параллельно дневной поверхности, делаем «зеркало для героя»… Стоп! Почему – для героя?

…Потому что нас двое, брат меньшой, неразумный. Ты меня слышишь, только не понимаешь. Книга такая, писатель Рыбас наваял «Зеркало для героя» называется. И фильм по ней снимут – лет через десять.

Что, так и будем бежать? Хорошо тебе, некурящему!..

Стой! На этот раз – точно: сто-о-ой! Смир-р-рно, кур-р-рсант!

Контроль и управление… Есть контроль и управление! Поскучай пока, братец, набегался, поди!

А не прикупить ли сигарет?

– Она ему верила. Верила, понимаешь?

После полумрака кинозала солнце в первый миг ослепляет. Толпа несет вперед, и я очень вовремя успеваю взять Хельги за руку. Что такое? Никак у нее глаза на мокром месте?

– Хороший фильм, – соглашаюсь как можно естественнее. – Только зачем она ему верила?

– Ты не хочешь понять, Эликен!..

Не хочу – и не пытаюсь. Даже не помню толком, что довелось посмотреть. На этот час с хвостиком дал младшему братцу полную свободу. Зря я сомневался – «Новый-1» и вправду не прежним наборам чета. Хочешь, будь самим собой, хочешь – отпускай меньшого братца на волю и наблюдай со стороны. Или вообще отключайся, спи. Это уже не просто управление, а двойное усиленное. DD – Double Direction, была такая секретная биологическая программа. Занимались, правда, не мозгом, а сердечными мышцами и конечностями. Б-р-р!..

– Куда теперь?

И вправду, куда? За спиной кинотеатр «Украина», толпа расползается по парковым аллеям, впереди, за деревьями, Сумская. Странное дело! То ли с памятью что-то, то ли в той, настоящей Реальности мы с Хельги…

…Не смотрели этот фильм! Точно. «Барьер», болгарский, по Вежинову, фантастика, наш Смоктуновский играет. Хельги предлагала, я почему-то отказался, потом она сходила одна…

Фильм я посмотрел – по телевизору, лет через десять.

Изменили Прошлое? Значит, если правило Запаздывания справедливо, то через двадцать шесть лет и полтора месяца я вспомню, как мы…

Но ведь мы и так его посмотрели! Парадокс?

– Ты… Ты куришь? Зачем?

– Привычка!

– К-какая привычка?! Ты…

Я… В глазах Хельги – то ли удивление, то ли испуг, то ли все разом. Дрянной болгарский табак («Ту-134» – самый лучший самолет!) мгоновенно начинает горчить.

– Ты… Ты не куришь, Эликен! Курил тот, другой!

DP-DC… DP-DC… DP-DC… DP-DC…

Начинающих DP-watchers всегда предупреждают: Погружение ничуть не походит на сказочки об отважном Путешественнике во Времени, снедаемом жаждой познания. Любопытство, конечно, есть, особенно поначалу. Но первые же минуты «там»… Ох, эти первые минуты! У каждого «наблюдателя» они свои, неповторимые, но общий глас един. Шок – такой, что многие не решаются сделать вторую попытку. В каком-нибудь пермском периоде было бы легче, но бродить тропами собственного Прошлого… Общение с теми, кого уже нет и не будет никогда, еще не самое трудное.

Потом привыкаешь, Погружения становятся частью жизни, частью тебя самого. Начинаешь их воспринимать, как короткий отпуск в дивную страну Вчера, где и солнце ярче, и лимонад слаще. Сон наяву, явь во сне… Ради этого мы и глотаем «три таблетки». Беленькая, желтенькая, черненькая… Три таблетки – три банана.

А потом приходит… Нет, еще не скука, поначалу просто равнодушие. Таблетки на блюдце, чашка с водой, залитые ярким светом тротуары Прошлого… Видел, знаю! Погружение становится просто экраном телевизора – или коротким пикничком для расслабления.

Затем приходит скука. И это навсегда.

Мой порог уже близко. Страна Вчера давно перестала быть чудом, скоро исчезнет и Тайна. Но дело не только во мне. Фармацевтическую Time Machine скоро запатентуют, пустят на поток. Если Машина Снов – уже обыденная реальность!

И прости – прощай!

Мы еще не пляжники у Океана Времени, но уже не конкистадоры, не альпинисты у залитого снежной белизной пика. Мы – колонисты. Вбиваем колышки, присматриваем деревья для срубов, делим участки. Вершина покорена, возле флага набросаны пустые консервные банки. Война закончена – всем спасибо!

Гала, кажется, поняла это раньше меня.

– Я не знаю, чему верить, Эликен. Не знаю! Только не кури, ладно?

– Не буду, еще затяжка – и все. Вот! Ты не верь, Хельги. Допустим, мы оба решили друг друга разыграть. Или на меня напал пророческий дар – из-за угла с пыльным мешком.

– Голос… Все-таки не твой. Пытаешься шутить, но тебе совсем не смешно. Если это правда, то зачем ты… Зачем вернулся?

– А ты бы не захотела? На часок-другой погрузиться в славное ретро Застоя? Пиво по двадцать две копейки, Брежнев на каждой полке, Афганистан – всего лишь географическое понятие. Лепота!

– О чем ты, Эликен? Афганистан мне на экзамене попался, а я не все знала. Хорошо еще вспомнила этого… Тараки. Правильно?

– Нур Мухаммед Тараки. И я сейчас вспомнил. Надо же, и такой был! В общем, считай меня туристом. Или шутником – как хочешь.

– Я хочу… Хочу, чтобы ты не курил, Эликен. И чтобы не говорил со мной, как с маленькой девочкой! Я тебя, между прочим, старше.

– Ага! На целых полгода. А если честно… Хотелось тебя увидеть. Очень! До Америки далеко, сюда – ближе.